Мы вывалились из долбаного бара уже под утро, в то расчудесное время, когда светлеет небо, а на улицах пусто, как в кармане после посещения барыги. Кубические сблевыши советской архитектуры, ака «девятиэтажки», глядя на которые, понимаешь происхождение выражения «срать кирпичами», проявлялись из тумана, оранжево мигая вторяками восхода в стандартных окнах.
Короче: и было утро, и мозг был убит нахуй. И дело было даже не в том, что это были вторые сутки «Е» с планом и водкой, просто в этой ресторации мы не расслаблялись. Мы работали…
Хотя, нет, не так! Дадим жеребцу торопливости по яйцам, и начнем сначала…
В начале же, как учил нас дедушка Яхве, было слово. А, точнее, наш непомерный пиздеж. Дело было в эпоху рэйвовых девяностых, и мы вовсю приобщались к электронной культуре. Я и мой приятель Стас кушали таблетки и мечтали о мировой известности. И вот, когда количество съеденного таки переросло в непонятное качество, было решено, что мы – безусловно ди-джеи. Хотя, кроме как, вставлять диски в проигрыватель ничегошеньки не умели.
Один наш знакомый являлся в те времена владельцем небольшого питейного заведения на окраине города, в пресловутом «спальном районе». Не будучи знакомым, с действием синтетики, парень воспринял всерьез наши ускоренные загоны на тему музыки, и, видимо вообразив, что перед ним, как минимум, восходящие звезды электронной сцены, пригласил нас отработать субботнюю ночь в качестве ди-джеев. За соответствующую плату разумеется. Мы же решили, что сей перформанс будет нашей первой ступенькой к славе, к тому же, как известно, у нарков лишних денег не бывает. Дальнейшие события показали, что обе высокие договаривающиеся стороны жестоко заблуждались…
Преисполненные высоких чувств, ощущая себя народниками, и не побоюсь этого слова, подвижниками, приперли мы с собой вагон гоа-транса, клаб-хауса, и гаража, и с довольными лицами и широким зраком приготовились нести культуру в массы. Куда, блядь, на Затулинку?! То же Южное Бутово, только еще и в Сибири!
Нашим спасением и нашим проклятьем явился диск «Союз № не помню». Ибо, если бы не он, то смачных пиздюлей от молодежи, вальяжно колбасящей под хруст семечек вокруг зиккуратов из барсеток и женских сумочек, нам бы не миновать. А проклятьем… Вы когда-нибудь слушали за одну ночь восемнадцать раз «Он уехал прочь на ночной электричке» и двадцать четыре раза «Вишня, вишня, зимняя вишня», осознавая при этом, что эта какофония – ваших, пролетарских рук дело?!
В общем мы со Стасом, возведши в своих головах храм синтетической любви и химического всепрощения, абсолютно ошизели от несовершенства мира, стены непонимания, и мрачных персонажей в строгих олимпийках, лезущих к пульту. А Ломаный, увязавшийся за нами чтобы «позырить», гаденько похихикивал, и периодически подносил под нос кому-либо из нас стопку водки, приговаривая: «Выблевывай, выблевывай эту таблетку!», помахивая над ней рукой, чтобы мы, так сказать прониклись духом…
Так что, когда же мы наконец покинули место этого сатанинского шабаша, от гаитянских зомби нас отличало лишь наличие собственной мысли в голове. Она была проста, как закопченная ложка, и остра как игла от инсулинки – убраться поскорее из этого гетто. Еще больше наше желание быстрее оказаться дома усиливали двести граммов тувинской пыли и тридцать таблеток экстази, ну совершенно случайно оказавшиеся у нас с собой.
Однако места, как я уже говорил, были заколдованные, дороги пустынны, остановок не было, да и транспорт еще не ходил. Так что шансов у нас было примерно столько же, сколько их было у Чапаева в его последнем заплыве, как вдруг…
Раздался оглушительный выстрел, и из-за поворота обдолбаным пингвином вывалился старенький «Москвич-комби» с черной тонировкой, и абсолютно пижонской фанеркой, вставленной вместо стекла в правую заднюю дверцу.
Ну, хуле, мы парни не гордые, к тому же мы отчетливо осознавали, что это, возможно последняя возможность относительно быстро покинуть места нашего позора, поэтому тут же дружно изобразили поперек дороги инсталляцию «Трус, Балбес и Бывалый после приема циклодола» (видок у нас был, сами понимаете), и стали ждать.
Колымага, кем-то, видимо на приходе, названная автомобилем, не стала объезжать нас по тротуару, и уж тем более прорываться сквозь наши порядки, а тихо-мирно остановилась, издавая звуки, вызывающие ассоциации с ржавчиной, коррозией, разложением, и вообще энтропией.
Мы, используя проверенную тактику, не стали тратить время на форточные переговоры, а тут же с разных сторон распахнули дверцы и нырнули в полутемное нутро этого Левиафана, ибо выгнать из машины трех угашенных придурков гораздо труднее, чем просто дать в тапок и уехать. Однако водила почему-то не стал строить из себя Рядового Удивление или Прапорщика Пашливынахуй, а молча тронулся с места. Ладно, думаем, в пути договоримся, главное едем, и это – позитиффф.
И верно, мужчина ласково так прищурился на нас, фоня желанием завести доверительную беседу. Мы понимающе переглянулись и морально приготовились к упорному торгу в восточном стиле, с цветастыми выражениями, оживленной мимикой и биением себя в грудь и по рулю этого реактивного турбоишака.
Ну, он и заговорил, ага.
- А знаете ли вы – говорит- что у человека задействовано лишь десять процентов головного мозга, а остальная часть бездействует?
Гы, думаю, оригинальная манера заводить базар за лавэ. Мне даже стало интересно, как он с такой преамбулой нам выводить будет.
- Угу, - говорит Стас, глядя внутрь себя,- примерно со спичечный коробок…
-Да, да, именно! - оживленно заорал мужик, будя задремавшего на переднем сиденье Ломаного…
Тут, возможно, кто-то спросит: «Какого, собственно, хуя, почему же, собственно, Ломаный?» Что ж… История происхождения Андрюшиного прозвища заставит рыдать от зависти обладателя звания Главный Дебил Вселенной. Дело было так: возвращаясь с друзьями из клуба, Андрей заметил идущих впереди э-э, ы-ы, а, в жопу политкорректность – пидоров! Его пьяная в хлам гомофобия не смогла этого стерпеть, и он их окликнул. Ну, знамо как: «Эй, пидоры!» В общем – то, это была лишь констатация факта, но любителям мужских задниц и этого хватило, в результате завязалась драка, в которой представители секс-меньшинств огребли по полной, но вот незадача – Андрюхе палкой порвали нос. Пополам. Огорченный такой несправедливостью, и дабы обезболиться, он бухнул еще, и по пути домой поскользнулся (дело было зимой) и при падении умудрился сломать себе руку и ногу. Собственно…
… Меж тем водила не унимался:
- Именно, с коробок! Но это у обычных людей, а вот у меня в голове два таких коробка!
- Они хоть полные? – меланхолией Стасяна можно было наполнить Море Слез.
Но рассказчику было уже похуй на комментарии. Придя в необыкновенную ажитацию, он продолжал:
- Да, да, два! Но мало того, через один я общаюсь со своим космическим братом!
- Долбаные гуманоиды… - вяло поддержал тему Ломонозий
Нам, в целом, был по барабану его опыт транскосмической связи. Еще совсем недавно мы вкушали прелести (бр-р-р) тарена, и разговоры с иными сущностями были для нас не в диковинку, ну а уж после кислоты и вовсе получили выделенку к космическим серверам. Но мы-то нарки, а этот… Ладно, сидим слушаем.
-… И иногда мой брат из космоса - а дядя, походу, поймал волну – берет контроль над моим мозгом!
И вдруг ка-а-к заорет на всю улицу (стекла были опущены) неестественно высоким писклявым голосом:
- Вот слышите, слышите, это он сейчас говорит, это не мой голос, я не умею так разговаривать!
Мы, конечно, были немного поражены силой акустического удара, но как я уже упоминал, мозги наши вывесили таблички «Don’t disturb», а посему новость была воспринята достаточно спокойно. Лишь окончательно проснувшийся Ломаный попытался успокоить автомобилиста-экстрасенса:
-Ты, это, передай своему, блядь, космическому брату, или скорее, блядь, космической сестре, чтобы она, блядь, потише орала, иначе ее в дурку заберут к ебеням собачьим! И нас вместе с ней. Блядь.
Его несдержанность в выражениях была легко объяснима, никто не любит, когда с бодуна тебе верещат прямо в ухо. Он-то спереди сидит!
На что обладатель, воистину, неземного вокала жизнера-а-достно так сообщает:
- Так и забрали! Но я вчера сбежал! – и, шепотом – мне брат дорогу подсказал, через подвал…
Видимо, инфа таки достучалась, до нашего мозга, ибо заметив беспокойство на наших со Стасом лицах, Ломаный – пуленепробиваемый человек - решил нас успокоить:
- Фигня, отсюда десять минут до метро, через полчаса откроется, – и водиле - здесь выходим!
Но голос, плавно перетекающий из баса в сопрано, возразил:
- Зачем, нам ведь еще ехать и ехать!
Мы хотели, было, возмутиться, но тут носитель инопланетного разума скорчил еблом смятую сигаретную пачку, надавил на газ, и немилосердно хрустя коробкой передач, повернулся к нам и заорал:
- Вот видите, видите, это он за меня так едет, я так не умею, я медленно езжу!!!
Тут до нас окончательно дошло, что мы попали ногами в жир. Бить убогого не позволяла совесть, да и опасно это было на такой скорости. «Москвич», хоть, как и всем известно, птица гордая, но в тот момент, поднапрягшись, выдал соточку, так что вариант с выпрыгиванием на ходу по умолчанию был признан также, ну, неаристократичным, что-ли…
Таким образом радио(?)-электронно(?)-мысленно(?)-управляемая-кем-то-по-любому-с-альфа-центавра модель «Москвича-412-комби», уверенно вихляясь по пустой дороге, выехала на мост, соединяющий два берега нашей невъебециозно великой сибирской реки. Наш гондольер, он же по совместительству бортрадист дальней космической связи, услаждал наш слух совсем уж нечленораздельными руладами, и тут машина начала терять скорость и остановилась. Прямо, паскуда, посреди моста. Прервав сеанс связи, мужик глянул на панель, и нормальным голосом заявив:«Блин, бензин кончился!», вытряхнулся наружу, и полез в багажник. Нам бы в этот момент валить по-хорошему, но вселенский ахуй уже взял над нами власть, да и бежать было далековато – река, как я уже говорил, у нас широ-о-кая! «Москвич», он конечно, не пуля, и даже не план, но все равно догонит… Так что мы просто сидели и тупо смотрели друг на друга.
Из багажника же доносились следующие высказывания:
- Че, он бензин с собой не возит? Как так можно? Все люди как люди… Идиот какой-то попался…
И тут Ломоносов обратил наше внимание на то, чего мы раньше не замечали, а именно: на свежевырванную панель зажигания и свежескрученные провода. До нас дошел, нет, бронепоездом въехал в сознание смысл речей нашего извозчика: машина была угнанная! Икая, пукая и безбожно тупя, мы уже собрались принимать решение о побеге, но тут в окошке появилась радостная рожа психа:
-Вон кто-то едет, щас бензина стрельну! – и решительно повторил наш давешний маневр с выскакиванием на дорогу…
Тут, возможно, кто-то опять спросит: «Какого, собственно, хуя? Почему вы, собственно, не свалили?» Сейчас мне сложно ответить на этот вопрос. Многое смешалось в тот момент, и состояние прострации после многодневного марафона, и наша усталость, наложившийся на все это приход от ситуации… Но, скорее всего, нам было просто интересно, чем же все это закончится…
… Машина остановилась чуть вдалеке, поэтому мы не слышали, что, а главное как заяснял Говорящий С Призраками ее водителю. Тот молча открыл дверь, молча достал канистру, молча залил в наш бак топлива, и так же молча уехал, лишь одарив на прощанье нашу троицу подозрительно-сочувственным взглядом.
А наш Харон бодро запрыгнул на свое место, и, поискрив проводами, выдал известную гагаринскую речевку, определенно ощущая некое родство с великим космонавтом. И наш звездолет стартовал в дальнейший путь, ну и мы вместе с ним. В нем.
Долго ли, коротко ли, но мы приближались к месту назначения, всю дорогу принимая немолкнущие сигналы братьев по разуму. Вскоре перед нами возникла длинная прямая дорога, до середины с пологим спуском, ну и соответственно, дальше с пологим подъемом. Наш водитель, прервав свои, ставшие привычными, серенады, слегка притормозил, и растерянно оглянулся на нас. А затем…
С диким криком: « Это не я!», вдавил педаль в пол и бросил машину вниз по дороге. Глаза у этого персонажа вдруг сделались совсем сумасшедшими ( хотя вроде куда уж больше!) и тут он во всю глотку начал вопить:
- Ой, ма-а-роз, ма-а-а-роз, ни-и мааро-о-зь миня-а-а!
Я поймал его взгляд в зеркале заднего вида, и тут, эта сука, натурально, мне подмигивает! В голове у меня что-то щелкнуло, и я тоже начал вопить, словно мне наступили на яйца, какую-то хрень. Кажется, что-то вроде затяжного «бля-а-а-а!».
Через секунду, по пустой дороге под уклон неслась бешеная тачка с четырьмя психически неполноценными и что-то орущими людьми. Ощущения были непередаваемыми – тот, кто орал на амфетаминах, поймет меня. И в тот миг, когда машина вылетела на пригорок, а мы уже готовы были выйти в астрал, понять тайну зарождения и смерти вселенных и разгадать код «Энигма»,
наш спейсмобиль взорвался…
Алле, блин, вы думаете это вам пишет дух наркомана Данилки, гы-гы? Конечно же, это взорвался опухший от счастья в жизни радиатор. Крышку капота подбросило, и от встречного ветра ударило о стекло. Авто окуталось паром, и безбожно завиляло по дороге, на которой (о боги!), никого не было. Мы не переставали блажить, правда теперь уже от страха, но дебилошумахер сумел справиться с управлением, благо в горку скорость немного упала.
Мы замолчали, судорожно вцепившись в сиденья. Рулевой же обоза, как ни в чем не бывало, выскочил на дорогу и кинулся осматривать повреждения. Из клубов пара доносилось:
- Ниче-ниче, щас водички найдем и дальше поедем!
Все-таки эта гребаная телепатическая связь существует, ибо мы молча не сговариваясь приняли решение продолжать путь пешком, благо до дому оставалось всего ничего. Мы кое-как выбрались из телеги, и я полез в карман за деньгами, одновременно пытаясь произвести самоидентификацию и проверку бортовых систем. Однако Ломаный, видимо, пришел в себя быстрее, так как тут же повис у меня на плече, и зашуршал перегаром в ухо:
- Не давай, не давай ему нихуя! За такие постановы еще пизды дать надо!
В руинах моего мозга тут же нарисовалась картина « Трое нарков, ранним летним утром убегающие от психа с монтировкой» К тому же, подумал я, еще неизвестно как это средство передвижения ему досталось, и обошлось ли все простым угоном. Поэтому предложение Ломаного было отвергнуто, путем посылания его, Ломаного, в Бездну Трёх Пёзд, деньги были переданы огуриле, а мы все более ускоряющимся шагом отправились восвояси.
В последствии мы не раз благодарили все высшие силы мира, за то что по дороге нам не встретились гаишники, иначе в милицейский фольклор прочно бы вошел следующий улов:
- угнанный «Москвич»
- особо крупные размеры наркотических средств
- трое обдолбаных балбесов
- сбежавший из дурки псих, изображающий испорченный орган и имеющий связь с космосом…
…Я сижу на крыше строящейся высотки, и удобно расположившись на куче строительного мусора, курю косяк. Гастарбайтер Рустам, пустивший меня в лифт для рабочих за «папиздэть з жина па мой сотавий мабылный тэлыфонный труба», что-то втолковывает семье на русско-таджикском, но я его не слышу. Не вижу я и панорамы города, ради которой сюда взобрался. Сквозь клубы дыма я смотрю на свои любимые убитые кеды, и вспоминаю свою дальнейшую жизнь после той поездки.
Никаким диджеем я не стал, а вместо этого быстро и плотно подсел на герыч, со всеми вытекающими из этого развлечениями. Сижу я, значит, курю, и представляется мне, что не вылез я тогда из этого бешеного «Москвича», а так и продолжал нестись в нем по жизни, вместе с друзьями-нарками, счастливый от своего сумасшествия, чтобы взорваться на пол-пути, так и не доехав до намеченной цели…
Сейчас у меня остановка на мосту. Я вылез из авто, и нервно курю у раскрытой дверцы. Полумрак салона дышит на меня запахами дермантина и машинного масла, и обещаниями беззудержного драйва, безумной езды на максимальной скорости, невероятного кайфа самоубийственной гонки. Старенький движок натужно урчит, готовый сорваться в последнем, золотом рывке…
И мне нужно всего лишь захлопнуть дверь. Плюнуть с моста. Засунуть руки в карманы.
И, не спеша, отправиться в просыпающийся город, чувствуя, как восходящее солнце уверенно ебошит в джинсу на моей спине…
Типа, послесловие.
Здесь, в начале, должно было быть написано «Посвящается тем кто смог, тем кто не смог, и тем кто пытается». Но потом я подумал, что с таким вступлением это никто читать не будет, ибо уныло, но, тем не менее – посвящается.
Чтобы пресечь вопросы, буде таковые возникнут, скажу: да, это реальная история, как и говнорэйв. Все так и было, мы сами до сих пор в ахуе.
Ну, и наконец – отдельное спасибо Старому Хантеру и Котегу, за билет в один конец))
Короче: и было утро, и мозг был убит нахуй. И дело было даже не в том, что это были вторые сутки «Е» с планом и водкой, просто в этой ресторации мы не расслаблялись. Мы работали…
Хотя, нет, не так! Дадим жеребцу торопливости по яйцам, и начнем сначала…
В начале же, как учил нас дедушка Яхве, было слово. А, точнее, наш непомерный пиздеж. Дело было в эпоху рэйвовых девяностых, и мы вовсю приобщались к электронной культуре. Я и мой приятель Стас кушали таблетки и мечтали о мировой известности. И вот, когда количество съеденного таки переросло в непонятное качество, было решено, что мы – безусловно ди-джеи. Хотя, кроме как, вставлять диски в проигрыватель ничегошеньки не умели.
Один наш знакомый являлся в те времена владельцем небольшого питейного заведения на окраине города, в пресловутом «спальном районе». Не будучи знакомым, с действием синтетики, парень воспринял всерьез наши ускоренные загоны на тему музыки, и, видимо вообразив, что перед ним, как минимум, восходящие звезды электронной сцены, пригласил нас отработать субботнюю ночь в качестве ди-джеев. За соответствующую плату разумеется. Мы же решили, что сей перформанс будет нашей первой ступенькой к славе, к тому же, как известно, у нарков лишних денег не бывает. Дальнейшие события показали, что обе высокие договаривающиеся стороны жестоко заблуждались…
Преисполненные высоких чувств, ощущая себя народниками, и не побоюсь этого слова, подвижниками, приперли мы с собой вагон гоа-транса, клаб-хауса, и гаража, и с довольными лицами и широким зраком приготовились нести культуру в массы. Куда, блядь, на Затулинку?! То же Южное Бутово, только еще и в Сибири!
Нашим спасением и нашим проклятьем явился диск «Союз № не помню». Ибо, если бы не он, то смачных пиздюлей от молодежи, вальяжно колбасящей под хруст семечек вокруг зиккуратов из барсеток и женских сумочек, нам бы не миновать. А проклятьем… Вы когда-нибудь слушали за одну ночь восемнадцать раз «Он уехал прочь на ночной электричке» и двадцать четыре раза «Вишня, вишня, зимняя вишня», осознавая при этом, что эта какофония – ваших, пролетарских рук дело?!
В общем мы со Стасом, возведши в своих головах храм синтетической любви и химического всепрощения, абсолютно ошизели от несовершенства мира, стены непонимания, и мрачных персонажей в строгих олимпийках, лезущих к пульту. А Ломаный, увязавшийся за нами чтобы «позырить», гаденько похихикивал, и периодически подносил под нос кому-либо из нас стопку водки, приговаривая: «Выблевывай, выблевывай эту таблетку!», помахивая над ней рукой, чтобы мы, так сказать прониклись духом…
Так что, когда же мы наконец покинули место этого сатанинского шабаша, от гаитянских зомби нас отличало лишь наличие собственной мысли в голове. Она была проста, как закопченная ложка, и остра как игла от инсулинки – убраться поскорее из этого гетто. Еще больше наше желание быстрее оказаться дома усиливали двести граммов тувинской пыли и тридцать таблеток экстази, ну совершенно случайно оказавшиеся у нас с собой.
Однако места, как я уже говорил, были заколдованные, дороги пустынны, остановок не было, да и транспорт еще не ходил. Так что шансов у нас было примерно столько же, сколько их было у Чапаева в его последнем заплыве, как вдруг…
Раздался оглушительный выстрел, и из-за поворота обдолбаным пингвином вывалился старенький «Москвич-комби» с черной тонировкой, и абсолютно пижонской фанеркой, вставленной вместо стекла в правую заднюю дверцу.
Ну, хуле, мы парни не гордые, к тому же мы отчетливо осознавали, что это, возможно последняя возможность относительно быстро покинуть места нашего позора, поэтому тут же дружно изобразили поперек дороги инсталляцию «Трус, Балбес и Бывалый после приема циклодола» (видок у нас был, сами понимаете), и стали ждать.
Колымага, кем-то, видимо на приходе, названная автомобилем, не стала объезжать нас по тротуару, и уж тем более прорываться сквозь наши порядки, а тихо-мирно остановилась, издавая звуки, вызывающие ассоциации с ржавчиной, коррозией, разложением, и вообще энтропией.
Мы, используя проверенную тактику, не стали тратить время на форточные переговоры, а тут же с разных сторон распахнули дверцы и нырнули в полутемное нутро этого Левиафана, ибо выгнать из машины трех угашенных придурков гораздо труднее, чем просто дать в тапок и уехать. Однако водила почему-то не стал строить из себя Рядового Удивление или Прапорщика Пашливынахуй, а молча тронулся с места. Ладно, думаем, в пути договоримся, главное едем, и это – позитиффф.
И верно, мужчина ласково так прищурился на нас, фоня желанием завести доверительную беседу. Мы понимающе переглянулись и морально приготовились к упорному торгу в восточном стиле, с цветастыми выражениями, оживленной мимикой и биением себя в грудь и по рулю этого реактивного турбоишака.
Ну, он и заговорил, ага.
- А знаете ли вы – говорит- что у человека задействовано лишь десять процентов головного мозга, а остальная часть бездействует?
Гы, думаю, оригинальная манера заводить базар за лавэ. Мне даже стало интересно, как он с такой преамбулой нам выводить будет.
- Угу, - говорит Стас, глядя внутрь себя,- примерно со спичечный коробок…
-Да, да, именно! - оживленно заорал мужик, будя задремавшего на переднем сиденье Ломаного…
Тут, возможно, кто-то спросит: «Какого, собственно, хуя, почему же, собственно, Ломаный?» Что ж… История происхождения Андрюшиного прозвища заставит рыдать от зависти обладателя звания Главный Дебил Вселенной. Дело было так: возвращаясь с друзьями из клуба, Андрей заметил идущих впереди э-э, ы-ы, а, в жопу политкорректность – пидоров! Его пьяная в хлам гомофобия не смогла этого стерпеть, и он их окликнул. Ну, знамо как: «Эй, пидоры!» В общем – то, это была лишь констатация факта, но любителям мужских задниц и этого хватило, в результате завязалась драка, в которой представители секс-меньшинств огребли по полной, но вот незадача – Андрюхе палкой порвали нос. Пополам. Огорченный такой несправедливостью, и дабы обезболиться, он бухнул еще, и по пути домой поскользнулся (дело было зимой) и при падении умудрился сломать себе руку и ногу. Собственно…
… Меж тем водила не унимался:
- Именно, с коробок! Но это у обычных людей, а вот у меня в голове два таких коробка!
- Они хоть полные? – меланхолией Стасяна можно было наполнить Море Слез.
Но рассказчику было уже похуй на комментарии. Придя в необыкновенную ажитацию, он продолжал:
- Да, да, два! Но мало того, через один я общаюсь со своим космическим братом!
- Долбаные гуманоиды… - вяло поддержал тему Ломонозий
Нам, в целом, был по барабану его опыт транскосмической связи. Еще совсем недавно мы вкушали прелести (бр-р-р) тарена, и разговоры с иными сущностями были для нас не в диковинку, ну а уж после кислоты и вовсе получили выделенку к космическим серверам. Но мы-то нарки, а этот… Ладно, сидим слушаем.
-… И иногда мой брат из космоса - а дядя, походу, поймал волну – берет контроль над моим мозгом!
И вдруг ка-а-к заорет на всю улицу (стекла были опущены) неестественно высоким писклявым голосом:
- Вот слышите, слышите, это он сейчас говорит, это не мой голос, я не умею так разговаривать!
Мы, конечно, были немного поражены силой акустического удара, но как я уже упоминал, мозги наши вывесили таблички «Don’t disturb», а посему новость была воспринята достаточно спокойно. Лишь окончательно проснувшийся Ломаный попытался успокоить автомобилиста-экстрасенса:
-Ты, это, передай своему, блядь, космическому брату, или скорее, блядь, космической сестре, чтобы она, блядь, потише орала, иначе ее в дурку заберут к ебеням собачьим! И нас вместе с ней. Блядь.
Его несдержанность в выражениях была легко объяснима, никто не любит, когда с бодуна тебе верещат прямо в ухо. Он-то спереди сидит!
На что обладатель, воистину, неземного вокала жизнера-а-достно так сообщает:
- Так и забрали! Но я вчера сбежал! – и, шепотом – мне брат дорогу подсказал, через подвал…
Видимо, инфа таки достучалась, до нашего мозга, ибо заметив беспокойство на наших со Стасом лицах, Ломаный – пуленепробиваемый человек - решил нас успокоить:
- Фигня, отсюда десять минут до метро, через полчаса откроется, – и водиле - здесь выходим!
Но голос, плавно перетекающий из баса в сопрано, возразил:
- Зачем, нам ведь еще ехать и ехать!
Мы хотели, было, возмутиться, но тут носитель инопланетного разума скорчил еблом смятую сигаретную пачку, надавил на газ, и немилосердно хрустя коробкой передач, повернулся к нам и заорал:
- Вот видите, видите, это он за меня так едет, я так не умею, я медленно езжу!!!
Тут до нас окончательно дошло, что мы попали ногами в жир. Бить убогого не позволяла совесть, да и опасно это было на такой скорости. «Москвич», хоть, как и всем известно, птица гордая, но в тот момент, поднапрягшись, выдал соточку, так что вариант с выпрыгиванием на ходу по умолчанию был признан также, ну, неаристократичным, что-ли…
Таким образом радио(?)-электронно(?)-мысленно(?)-управляемая-кем-то-по-любому-с-альфа-центавра модель «Москвича-412-комби», уверенно вихляясь по пустой дороге, выехала на мост, соединяющий два берега нашей невъебециозно великой сибирской реки. Наш гондольер, он же по совместительству бортрадист дальней космической связи, услаждал наш слух совсем уж нечленораздельными руладами, и тут машина начала терять скорость и остановилась. Прямо, паскуда, посреди моста. Прервав сеанс связи, мужик глянул на панель, и нормальным голосом заявив:«Блин, бензин кончился!», вытряхнулся наружу, и полез в багажник. Нам бы в этот момент валить по-хорошему, но вселенский ахуй уже взял над нами власть, да и бежать было далековато – река, как я уже говорил, у нас широ-о-кая! «Москвич», он конечно, не пуля, и даже не план, но все равно догонит… Так что мы просто сидели и тупо смотрели друг на друга.
Из багажника же доносились следующие высказывания:
- Че, он бензин с собой не возит? Как так можно? Все люди как люди… Идиот какой-то попался…
И тут Ломоносов обратил наше внимание на то, чего мы раньше не замечали, а именно: на свежевырванную панель зажигания и свежескрученные провода. До нас дошел, нет, бронепоездом въехал в сознание смысл речей нашего извозчика: машина была угнанная! Икая, пукая и безбожно тупя, мы уже собрались принимать решение о побеге, но тут в окошке появилась радостная рожа психа:
-Вон кто-то едет, щас бензина стрельну! – и решительно повторил наш давешний маневр с выскакиванием на дорогу…
Тут, возможно, кто-то опять спросит: «Какого, собственно, хуя? Почему вы, собственно, не свалили?» Сейчас мне сложно ответить на этот вопрос. Многое смешалось в тот момент, и состояние прострации после многодневного марафона, и наша усталость, наложившийся на все это приход от ситуации… Но, скорее всего, нам было просто интересно, чем же все это закончится…
… Машина остановилась чуть вдалеке, поэтому мы не слышали, что, а главное как заяснял Говорящий С Призраками ее водителю. Тот молча открыл дверь, молча достал канистру, молча залил в наш бак топлива, и так же молча уехал, лишь одарив на прощанье нашу троицу подозрительно-сочувственным взглядом.
А наш Харон бодро запрыгнул на свое место, и, поискрив проводами, выдал известную гагаринскую речевку, определенно ощущая некое родство с великим космонавтом. И наш звездолет стартовал в дальнейший путь, ну и мы вместе с ним. В нем.
Долго ли, коротко ли, но мы приближались к месту назначения, всю дорогу принимая немолкнущие сигналы братьев по разуму. Вскоре перед нами возникла длинная прямая дорога, до середины с пологим спуском, ну и соответственно, дальше с пологим подъемом. Наш водитель, прервав свои, ставшие привычными, серенады, слегка притормозил, и растерянно оглянулся на нас. А затем…
С диким криком: « Это не я!», вдавил педаль в пол и бросил машину вниз по дороге. Глаза у этого персонажа вдруг сделались совсем сумасшедшими ( хотя вроде куда уж больше!) и тут он во всю глотку начал вопить:
- Ой, ма-а-роз, ма-а-а-роз, ни-и мааро-о-зь миня-а-а!
Я поймал его взгляд в зеркале заднего вида, и тут, эта сука, натурально, мне подмигивает! В голове у меня что-то щелкнуло, и я тоже начал вопить, словно мне наступили на яйца, какую-то хрень. Кажется, что-то вроде затяжного «бля-а-а-а!».
Через секунду, по пустой дороге под уклон неслась бешеная тачка с четырьмя психически неполноценными и что-то орущими людьми. Ощущения были непередаваемыми – тот, кто орал на амфетаминах, поймет меня. И в тот миг, когда машина вылетела на пригорок, а мы уже готовы были выйти в астрал, понять тайну зарождения и смерти вселенных и разгадать код «Энигма»,
наш спейсмобиль взорвался…
Алле, блин, вы думаете это вам пишет дух наркомана Данилки, гы-гы? Конечно же, это взорвался опухший от счастья в жизни радиатор. Крышку капота подбросило, и от встречного ветра ударило о стекло. Авто окуталось паром, и безбожно завиляло по дороге, на которой (о боги!), никого не было. Мы не переставали блажить, правда теперь уже от страха, но дебилошумахер сумел справиться с управлением, благо в горку скорость немного упала.
Мы замолчали, судорожно вцепившись в сиденья. Рулевой же обоза, как ни в чем не бывало, выскочил на дорогу и кинулся осматривать повреждения. Из клубов пара доносилось:
- Ниче-ниче, щас водички найдем и дальше поедем!
Все-таки эта гребаная телепатическая связь существует, ибо мы молча не сговариваясь приняли решение продолжать путь пешком, благо до дому оставалось всего ничего. Мы кое-как выбрались из телеги, и я полез в карман за деньгами, одновременно пытаясь произвести самоидентификацию и проверку бортовых систем. Однако Ломаный, видимо, пришел в себя быстрее, так как тут же повис у меня на плече, и зашуршал перегаром в ухо:
- Не давай, не давай ему нихуя! За такие постановы еще пизды дать надо!
В руинах моего мозга тут же нарисовалась картина « Трое нарков, ранним летним утром убегающие от психа с монтировкой» К тому же, подумал я, еще неизвестно как это средство передвижения ему досталось, и обошлось ли все простым угоном. Поэтому предложение Ломаного было отвергнуто, путем посылания его, Ломаного, в Бездну Трёх Пёзд, деньги были переданы огуриле, а мы все более ускоряющимся шагом отправились восвояси.
В последствии мы не раз благодарили все высшие силы мира, за то что по дороге нам не встретились гаишники, иначе в милицейский фольклор прочно бы вошел следующий улов:
- угнанный «Москвич»
- особо крупные размеры наркотических средств
- трое обдолбаных балбесов
- сбежавший из дурки псих, изображающий испорченный орган и имеющий связь с космосом…
…Я сижу на крыше строящейся высотки, и удобно расположившись на куче строительного мусора, курю косяк. Гастарбайтер Рустам, пустивший меня в лифт для рабочих за «папиздэть з жина па мой сотавий мабылный тэлыфонный труба», что-то втолковывает семье на русско-таджикском, но я его не слышу. Не вижу я и панорамы города, ради которой сюда взобрался. Сквозь клубы дыма я смотрю на свои любимые убитые кеды, и вспоминаю свою дальнейшую жизнь после той поездки.
Никаким диджеем я не стал, а вместо этого быстро и плотно подсел на герыч, со всеми вытекающими из этого развлечениями. Сижу я, значит, курю, и представляется мне, что не вылез я тогда из этого бешеного «Москвича», а так и продолжал нестись в нем по жизни, вместе с друзьями-нарками, счастливый от своего сумасшествия, чтобы взорваться на пол-пути, так и не доехав до намеченной цели…
Сейчас у меня остановка на мосту. Я вылез из авто, и нервно курю у раскрытой дверцы. Полумрак салона дышит на меня запахами дермантина и машинного масла, и обещаниями беззудержного драйва, безумной езды на максимальной скорости, невероятного кайфа самоубийственной гонки. Старенький движок натужно урчит, готовый сорваться в последнем, золотом рывке…
И мне нужно всего лишь захлопнуть дверь. Плюнуть с моста. Засунуть руки в карманы.
И, не спеша, отправиться в просыпающийся город, чувствуя, как восходящее солнце уверенно ебошит в джинсу на моей спине…
Типа, послесловие.
Здесь, в начале, должно было быть написано «Посвящается тем кто смог, тем кто не смог, и тем кто пытается». Но потом я подумал, что с таким вступлением это никто читать не будет, ибо уныло, но, тем не менее – посвящается.
Чтобы пресечь вопросы, буде таковые возникнут, скажу: да, это реальная история, как и говнорэйв. Все так и было, мы сами до сих пор в ахуе.
Ну, и наконец – отдельное спасибо Старому Хантеру и Котегу, за билет в один конец))
