nassadly
Тор4People
Небрежность.
Он спустился в темное помещение. Тусклый свет едва касался волос. Его глазам престала картина полнейшей безмятежности и засевшего, где то глубоко, отчаяния. Этот странный закуток был наполнен людьми разных цветов кожи, достатка и степени алкогольного опьянения, кто то из них быстро обвел вошедшую фигуру глазами, но ни кто не испытал к ней особого интереса. Явно, очень быстро худеющий парень с важным видом встал из за стола и направился, слегка покачиваясь, к выходу, оттолкнув только что зашедшего человека. Кто - то здесь веселился, кто - то топил горе в стакане, но этому человеку нужно было совсем другое. Он вообще смотрел на происходящее вокруг с презрением, и пробираясь через хмельной народ, он сел за барную стойку. Рядом сидела девушка в маленьком сиреневом платье. – Сколько? – небрежно спросил незнакомец.
- Тридцать пять.
Он достал из кармана несколько бумажек и бросил их рядом с бокалом девушки. Она нервно пересчитала их и положила свою ладонь на ладонь незнакомца… Собираясь, она кинула на - последок:
- Не всё сразу. Раздели на две. И не забудь поблагодарить господа за моё существование.
Он смотрел ей вслед как заколдованный, потом повернулся к стойке и стал разглядывать содержимое маленького пакетика. Серые кристаллы этого чудесного порошка заводили его сильней любой женщины, он мягко нажимал на пакетик и рассматривал, как каждая песчинка переливается жемчужным блеском. Этот спокойный человек, столь ненавидящий окружающих его людей, любил только порошочек, ласкающий воображение и наполняющий тело силами для того что бы существовать дальше.
Он жил в Сен-Дени. Маленький тихий райончик Парижа прельстил его своим спокойствием, здесь всем было все равно кто он, чем занимается, есть ли у него чувство веры в будущее. Он любил гулять по переулкам, разглядывая отбросы и людей похожих на зверей, умирающих здесь, нашедших свое успокоение в дешевом вине. «Да что они знают о вине?!» - постоянно спрашивал себя незнакомец. Считал, что столь бездумное ожидание старости и смерти однажды захватит весь город и превратит его самого в современного Робинзона. Он не хотел жить так, ему нравилось течь через толпы снующих продавцов, которые не замечали его, видимо только по той причине, что он всегда с пренебрежением лавировал между ними, не обращая внимания на свою столь приметную фигуру. Не брав ни когда с собой денег, он, однажды, был просто ошеломлен, наглостью некоторых коммивояжеров. Один из них подбежав, нагло потребовал купить у него какую-то книгу с невнятным содержанием и отчетливым протестом против нынешнего правительства. Пара мягких слов нашего незнакомца быстро успокоили занюханного продавца, который в итоге фыркнув и пробормотав под нос какие то ругательства на бельгийском, побежал к следующей жертве. Все это было столь привычно и обыденно, что незнакомец тут же отправлялся в свою маленькую и полупустую квартирку с видом на один из бульваров.
- Что же ты со мной сделал? – спросил он у порошка. Тот естественно ему не ответил.
- Сильвен? Ты где? Я слышу твое дыхание. Ответь мне, прошу, иначе я сойду с ума, – он услышал плач в трубке. «Разве ты не понимаешь, что однажды я найду тебя, и нам придется поговорить?» - постоянное невозмутимое желание добраться до него.
Она жила в квартале Анфас-руж, не простая, девушка из бедной семьи, с параноидальным бредом время от времени всплывающем в её разговорах с людьми, да и с самой собой. Невротичка. Актриса в маленьком театре на углу одной из улиц района. Она была не плоха собой, но постоянные нервы и внутренние бои её сознания делали своё дело, растрепанные волосы, слегка размазанная тушь и неровность края накрашенных губ создавали впечатление того что она ни когда не высыпалась и не смотрела в зеркало. Хотя то висело у нее прямо перед кроватью. Все называли её «зяблик», но имя прозвищу совершенно не соответствовало. Её звали на мужской манер – Матье Бюньо. Ни кто ни когда не звал её по имени кроме него, того кому, как она думала, отдала своё сердце.
- Мисс Бюньо, я не думаю, что нам стоит встречаться, - прошептал он, с легкой нервозностью в голосе.
- Да? Но почему? Я не могу тебя понять, Сильвен. Ты, то несешься с цветами ко мне, то не можешь даже ответить мне на предложение, сходить в «Амарьяк»! Ну почему ты так поступаешь, ведь я ни когда не была навязчивой, - она снова заплакала.
- Тебе стоит выпить и успокоиться. Я позвоню.
Он положил трубку. Матье больше не звонила. Наверное, прошло несколько дней, и он вспомнил про спрятанный пакетик с порошком. Присев на край кровати и размышляя о непрочности мира в котором существовал, напыщенности его родителей, той девушке из подвального бара, прошедшем и потерянном зря времени, небрежности с которой он компоновал слова в речь. Все было пустым и бесконечным, смена времен года, машина, которая не заводилась и взгляд той самой девушки, перед которой он испытывал благоговейный ужас и одновременно какую то странную грусть. Она томила его сердце, своей рукой проводила по его голове и призрачным дыханием успокаивала натянутость отношений со своим эго. Но стоило немного отвлечься, как раздражение брало верх. Снова взглянув на пакетик, он высыпал содержимое на кофейный столик, быстро сделал две дорожки и втянул их в себя. В носу все загорелось и продолжало полыхать пока он не сжал ноздри пальцами. Слегка закружилась голова, и он почувствовал легкий толчок в сердце. Пальцы закололо, волосы зашевелились как змеи. Он стал стряхивать с себя незримую ни кому пыль, встал, надел легкий плащ и вылетел на улицу. Его переполняло желание признаться кому ни будь в любви, но не просто первому встречному, а особенному человеку, той самой девушке которая продала ему этот мир, полный прекрасных собеседников, отличного колумбийского кофе и осознания того что он кому то нужен. Париж казался новым, превосходящим все ожидания, парящим, где то среди облаков окутанных розовыми палантинами заката и таким заботливым. Сильвен мчался к ближайшему такси, по дороге звоня той самой, которая не ждала его сегодня. «Она наверняка одета в какое ни будь шелковое платье, а может сейчас она лежит в ванной и наслаждается жизнью?» - думал он, слушая гудки. Наконец она взяла трубку.
- Я слушаю. – По голосу было слышно, как она спокойна.
- Ээ… Здравствуйте. Это снова Сильвен. Мы не могли бы сейчас встретиться?
- Хм. Зачем? Ты же знаешь, что я могу быть сильно занята. Нового товара нет.
- Я и не хотел, что - то покупать.
- Тогда зачем ты меня отвлекаешь?
- Нам, правда, необходимо встретиться.
- Ну хорошо. Если это столь важно, то встретимся, там, где и обычно – «У Мо»
- Договорились.
Через двадцать минут он был на месте.
Он спустился в темное помещение. Тусклый свет едва касался волос. Его глазам престала картина полнейшей безмятежности и засевшего, где то глубоко, отчаяния. Этот странный закуток был наполнен людьми разных цветов кожи, достатка и степени алкогольного опьянения, кто то из них быстро обвел вошедшую фигуру глазами, но ни кто не испытал к ней особого интереса. Явно, очень быстро худеющий парень с важным видом встал из за стола и направился, слегка покачиваясь, к выходу, оттолкнув только что зашедшего человека. Кто - то здесь веселился, кто - то топил горе в стакане, но этому человеку нужно было совсем другое. Он вообще смотрел на происходящее вокруг с презрением, и пробираясь через хмельной народ, он сел за барную стойку. Рядом сидела девушка в маленьком сиреневом платье. – Сколько? – небрежно спросил незнакомец.
- Тридцать пять.
Он достал из кармана несколько бумажек и бросил их рядом с бокалом девушки. Она нервно пересчитала их и положила свою ладонь на ладонь незнакомца… Собираясь, она кинула на - последок:
- Не всё сразу. Раздели на две. И не забудь поблагодарить господа за моё существование.
Он смотрел ей вслед как заколдованный, потом повернулся к стойке и стал разглядывать содержимое маленького пакетика. Серые кристаллы этого чудесного порошка заводили его сильней любой женщины, он мягко нажимал на пакетик и рассматривал, как каждая песчинка переливается жемчужным блеском. Этот спокойный человек, столь ненавидящий окружающих его людей, любил только порошочек, ласкающий воображение и наполняющий тело силами для того что бы существовать дальше.
Он жил в Сен-Дени. Маленький тихий райончик Парижа прельстил его своим спокойствием, здесь всем было все равно кто он, чем занимается, есть ли у него чувство веры в будущее. Он любил гулять по переулкам, разглядывая отбросы и людей похожих на зверей, умирающих здесь, нашедших свое успокоение в дешевом вине. «Да что они знают о вине?!» - постоянно спрашивал себя незнакомец. Считал, что столь бездумное ожидание старости и смерти однажды захватит весь город и превратит его самого в современного Робинзона. Он не хотел жить так, ему нравилось течь через толпы снующих продавцов, которые не замечали его, видимо только по той причине, что он всегда с пренебрежением лавировал между ними, не обращая внимания на свою столь приметную фигуру. Не брав ни когда с собой денег, он, однажды, был просто ошеломлен, наглостью некоторых коммивояжеров. Один из них подбежав, нагло потребовал купить у него какую-то книгу с невнятным содержанием и отчетливым протестом против нынешнего правительства. Пара мягких слов нашего незнакомца быстро успокоили занюханного продавца, который в итоге фыркнув и пробормотав под нос какие то ругательства на бельгийском, побежал к следующей жертве. Все это было столь привычно и обыденно, что незнакомец тут же отправлялся в свою маленькую и полупустую квартирку с видом на один из бульваров.
- Что же ты со мной сделал? – спросил он у порошка. Тот естественно ему не ответил.
- Сильвен? Ты где? Я слышу твое дыхание. Ответь мне, прошу, иначе я сойду с ума, – он услышал плач в трубке. «Разве ты не понимаешь, что однажды я найду тебя, и нам придется поговорить?» - постоянное невозмутимое желание добраться до него.
Она жила в квартале Анфас-руж, не простая, девушка из бедной семьи, с параноидальным бредом время от времени всплывающем в её разговорах с людьми, да и с самой собой. Невротичка. Актриса в маленьком театре на углу одной из улиц района. Она была не плоха собой, но постоянные нервы и внутренние бои её сознания делали своё дело, растрепанные волосы, слегка размазанная тушь и неровность края накрашенных губ создавали впечатление того что она ни когда не высыпалась и не смотрела в зеркало. Хотя то висело у нее прямо перед кроватью. Все называли её «зяблик», но имя прозвищу совершенно не соответствовало. Её звали на мужской манер – Матье Бюньо. Ни кто ни когда не звал её по имени кроме него, того кому, как она думала, отдала своё сердце.
- Мисс Бюньо, я не думаю, что нам стоит встречаться, - прошептал он, с легкой нервозностью в голосе.
- Да? Но почему? Я не могу тебя понять, Сильвен. Ты, то несешься с цветами ко мне, то не можешь даже ответить мне на предложение, сходить в «Амарьяк»! Ну почему ты так поступаешь, ведь я ни когда не была навязчивой, - она снова заплакала.
- Тебе стоит выпить и успокоиться. Я позвоню.
Он положил трубку. Матье больше не звонила. Наверное, прошло несколько дней, и он вспомнил про спрятанный пакетик с порошком. Присев на край кровати и размышляя о непрочности мира в котором существовал, напыщенности его родителей, той девушке из подвального бара, прошедшем и потерянном зря времени, небрежности с которой он компоновал слова в речь. Все было пустым и бесконечным, смена времен года, машина, которая не заводилась и взгляд той самой девушки, перед которой он испытывал благоговейный ужас и одновременно какую то странную грусть. Она томила его сердце, своей рукой проводила по его голове и призрачным дыханием успокаивала натянутость отношений со своим эго. Но стоило немного отвлечься, как раздражение брало верх. Снова взглянув на пакетик, он высыпал содержимое на кофейный столик, быстро сделал две дорожки и втянул их в себя. В носу все загорелось и продолжало полыхать пока он не сжал ноздри пальцами. Слегка закружилась голова, и он почувствовал легкий толчок в сердце. Пальцы закололо, волосы зашевелились как змеи. Он стал стряхивать с себя незримую ни кому пыль, встал, надел легкий плащ и вылетел на улицу. Его переполняло желание признаться кому ни будь в любви, но не просто первому встречному, а особенному человеку, той самой девушке которая продала ему этот мир, полный прекрасных собеседников, отличного колумбийского кофе и осознания того что он кому то нужен. Париж казался новым, превосходящим все ожидания, парящим, где то среди облаков окутанных розовыми палантинами заката и таким заботливым. Сильвен мчался к ближайшему такси, по дороге звоня той самой, которая не ждала его сегодня. «Она наверняка одета в какое ни будь шелковое платье, а может сейчас она лежит в ванной и наслаждается жизнью?» - думал он, слушая гудки. Наконец она взяла трубку.
- Я слушаю. – По голосу было слышно, как она спокойна.
- Ээ… Здравствуйте. Это снова Сильвен. Мы не могли бы сейчас встретиться?
- Хм. Зачем? Ты же знаешь, что я могу быть сильно занята. Нового товара нет.
- Я и не хотел, что - то покупать.
- Тогда зачем ты меня отвлекаешь?
- Нам, правда, необходимо встретиться.
- Ну хорошо. Если это столь важно, то встретимся, там, где и обычно – «У Мо»
- Договорились.
Через двадцать минут он был на месте.
