Shugga Choo
ШуЧу
Как я обожрался баклофена или путешествие в Склиф.
Это случилось 9 октября 2004 года. Я (то бишь из КЛЭО) и один комрад по имени Порка (с lsdinfo.by.ru) собрались встретиться в Москве и чего-нибудь скушать, а заодно потом и съездить за грибами в одно место в ближайшем подмосковье, которое нам обещал показать Рамштэйн (легендарный группенфюрер и синяк), вышедший из запоя после вскрытия своей очередной (четвертой) кодировки. По дороге к нам должен был примкнуть достославный таренщик и торчила Ку$т (тоже из клуба любителей ЭО), но прождав его в метро 15 минут, мы решили что он не придет и отправились по драгам вдвоем с Поркой. Как известно в Москве очень много всеразличных аптек, но очень мало таких, где продают препараты без рецепта. Обойдя около 10 драгов всего тимирязевкого района мы так и не нашли того, что нам было нужно. А нужен нам с Поркой был нейро-релаксант Баклофен. Мы было совсем уж отчаялись и хотели сожрать имевшийся в наличии у Порки циклодол, но тут на связь вышел Куст и мы, подобрав его на остановке, решили попробовать последнюю возможную мазу в аптеке на Петровско-Разумовской. Аптека та была большая, серьезная и государственная. Пошел я один и купил за 150 рублей баночку с пятьюдесятью крохотными таблеточками, на одной стороне которых была нарисована буква "B", а на другой цифра "25". Порка был очень доволен и я с ним сразу сожрали по 6 колес, затем он еще чуть подумал и захавал одно колесо дополнительно. Запив все это дело апельсиновым соком мы направились на платформу, чтобы встретиться с Рамштэйном и уехать из Москвы за грибами.
Вскоре мы подобрали Рамштэйна, но на станции Лобня нас высадили подлые контролерши. Пришлось подождать следующего поезда, а заодно и прикупить воды с сухарями. в электричке мы встретили какого-то волосатого чела, который просек, что мы едем за галлюциногенными грибами (вероятно, потому что Порка об этом декларировал чуть ли не на весь вагон) и завязал с нами разговор, он тоже оказался из психонавтов. Чувак сказал нам, что под Москвой грибы не сильные и их мало, но когда, на подъезде у платформе Некрасовская, Рамштэйн изрек "Обратите внимание направо - паломники!" и нашему взору из окна открылось огромное поле, на горизонте которого виднелись дачи, а по полю на карачках ползала отечественная молодежь, все мы радостно гоготали. Попрощавшись с чуваком мы сошли на платформу и пошли в это поле. Зрелище это, надо сказать, завораживающее, потому что поле действительно огромно и растет на нем непаханая осока, а в осоке растут те самые грибы. Какая-то бабулька поинтересовалась у нас: "А что вы там ищете-то?", на что ей зло ответила проходящая мимо тетка: "Поганки они собирают!" Погода была солнечная но не очень теплая и мы, добравшись до окраины полей, вчетвером плюхнулись на коленки и стали искать в траве поганки. Долго рыскать не пришлось, первые грибки отыскал Рамштэйн, а потом начали находить и Куст с Поркой, хотя очень-очень маленькие. Как объяснил группенфюрер, это было вызвано тем, что к ним в Катуар каждый день приезжает куча "паломников" и собирает всё подчистую. А тем временем баклофен начал действовать: появилась странная слабость в мышцах и довольно сильное головокружение, все казалось просто замечательным. На поле кроме нас постоянно находилось еще около 30 человек (люди то приходили, то уходили), пообщавшись с которыми мы поняли, что много грибов тут уже не найти: все давно съели, и приезжать нужно после дождичка с утра.
Затем часа в два дня уехал на репетицию Куст, а я с Рамштэйном и Поркой продолжили культивирование. Изрядно проголодавшись, мы схавали, запасенные мною два бутерброда с котлетами и сухарями, а потом, немного подумав я и Порка приняли еще по три таблетки баклофена. Итого у меня в чреве бултыхалось уже 225мг. этого чудесного препарата. головокружение заметно усилилось, я ощущал себя тряпкой на ветру. Баклофен начинает по-настоящему действовать примерно через 3.5 часа и нас накрыла первая волна. Если обернуться пару раз вокруг своей оси и резко остановиться, то мир продолжает еще длительное время кружиться в карусели. Порку волокло как поросенка: он падал смеялся и говорил глупости, в конце концов он упал и уснул. Решив его не беспокоить мы продолжали рыться в траве, а проходящие мимо люди подходили к Порке, щупали его пульс и удалялись, что вызывало у нас приступы здорового смеха невдалеке. Настало часа четыре и мы решили убираться домой, к тому же на поля приехали знакомые Рамштэйна с которыми он и собирался уходить нажраться. Грибов мы набрали мало, вернее, набрали то мы их много, но они были настолько крохотными, что этого едва ли бы хватило и на половину дозы. Мы разбудили Порку - тот уже ничего не соображал: стеклянные глаза, походка по синусоиде, неадекватный смех и тошнота, заставляли прохожих боязливо на нас поглядывать. Дело в том что у Порки вес поменьше моего и поэтому накрыло его быстрее да и дозняк баклофена был на 25мг. поболее. Около платформы я простился с Рамштэйном, в то время как Порка извиваясь стоял напротив какого-то молодого человека, указывал на него пальцем и хихикал, в ответ на что молодой человек пытался его игнорировать и отвернуться. Приехала наша электричка и мы сели в нее, вернее я сел, а Порка вбежал, чуть не растянулся в тамбуре и начал ходить с отрешенным видов из одного конца вагона в другой. Когда мне это, наконец, надоело, я его поймал и усадил на сиденье напротив. Со мной происходило тоже что-то очень странное: я ничерта не соображал, не понимал где я и что делаю, а еще периодически я как бы засыпал и просыпался только через несколько секунд. Вскоре я уснул совсем.
Пробудился я от того что какая-то женщина сказала мне: "Да вы что совсем обалдели!?" - и я понял что нахожусь в полувисячем положении с лавки, а мой портфель рухнул на пол. Напротив спал Порка. Оглядевшись я понял, что сейчас будет моя остановка и мне пора выходить, я решил разбудить Порку, чтобы объяснить когда будет метро. Порка проснулся посмотрел на меня отсутствующим взглядом, и затем я вышел из электрички. Это было большой ошибкой, я вполне понимал, что в таком состоянии ему будет трудно доехать до дома, но я уже сам ничего не понимал, я просто решил позвонить Порке через 10 минут, напомнить, что ему надо выходить. Я решил ехать к родителям, но это было непросто сначала я пошел в противоположную сторону, но затем, круто развернувшись, устремился в верном направлении. Попытался позвонить Butcher'у и он сразу заподозрил во мне что-то неладное, я сказал что меня "хуячит как свинью" и пообещал зайти к нему через пару часов. На меня смотрели люди на автобусной остановке, смотрели и все пассажиры в самом автобусе, в которой я попал с трудом, так как долго стоял, всматривался и соображал - мой ли это маршрут. Я достал телефон, чтобы позвонить Порке, но не смог этого сделать, потому что забыл как пользоваться мобильной связью. У меня началось предобморочное состояние: в глазах темнело и я приходил в себя только секунд через десять, мозг и зрение просто отключались, казалось будто бы я не еду, а телепортируюсь с места на место вместе с автобусом. Мне это нравилось.
Придя домой я спотыкаясь прошел в ванную, умылся, присел на диван и тут же уснул. Родители разбудили меня, но я ответил что просто сильно утсал и пойду спать в свою спальню. Я отрубился.
Не знаю сколько времени прошло, но очнулся я от того, что меня тряс, склонившийся надо мной, отец. Оказывается во сне я стонал. Я сказал, что больше не буду и снова отрубился. Через минуту меня снова разбудили перепуганные родители, они говорили что я перестал дышать, весь покраснел. С меня действительно градом валил пот. Ответить я ничего не мог, потому что ничего не соображал. Отец пытался выяснить что со мной произошло, но я отнекивался и отмалчивался. Минут через десять меня начало рвать. Родители вызвали скорую и когда приехал врач я понял, что скрывать что-либо бессмысленно и рассказал ему про баклофен. Врач не ожидал такого поворота событий, позвонил в справочную службу с вопросом "что за препарат баклофен?", а затем заставил меня выпить 2 литра воды и еще разок как следует проблеваться. "В Склиф!"- сказал врач. Ну в Склиф, так в Склиф. Тем временем мои предки прошмонали мой портфель и догадайтесь что нашли? Правильно, банку с грибами. От меня они такого не ожидали. Собирая меня родители пытались узнать телефоны и имена тех, с кем я глотал баклофен, но я не говорил. Да я и не смог бы сказать потому что не помнил с кем я был, а уж тем более как их зовут. В конце концов они дали мне мой сотовый и я, беспокоясь, что с человеком-с-которым-мы-ели-баклофен может быть тоже плохо, с грехом пополам вспомнил первый попавшийся номер и сдал им... Куста. Хотя Куст баклофен не ел. Он даже грибы плохо собирал и ваще рано уехал. Ну сдал, так сдал.
На карете скорой помощи меня повезли в научно-исследовательский институт имени Склифасовского. Я не понимал куда еду и только изредка, когда меня тряс отец, выходил из обморока и догадывался где нахожусь. (В это же время на другом конце Москвы в одну из реанимаций привезли и Порку, похожего на червя, но это уже его история, пусть он и рассказывает...)
В приемной больницы меня уложили на кушетку-каталку и оставили тупить, а отец что-то объяснял докторам. Я сел. "О!"- удивленно сказал я, когда передо мной казалось бы из ниоткуда возник доктор в зеленом халате и начал задавать вопросы: как зовут? сколько лет? какое сегодня число? Над последним вопросом я всерьез задумался, потому как забыл не только число но и месяц. Доктор еще какое-то время смотрел на мои тщетные мозговые усилия, поправил свои очки и сложил руки на животе, а затем просто исчез. "О!"- сказал я во второй раз. Наконец пришел медбрат, я полностью разделся и меня повезли на инвалидном кресле в реанимацию токсикологии. Мне стало смешно от такого зрелища: я абсолютно голый еду в кресле по-царски положив руки на подлокотник. В реанимации мне навстречу выскочили молоденькие медсестрички, уложили меня на кровать-каталку и крепко привязали к ней руки и ноги. В вене сразу оказалась капельница. Но больше всего мне понравилось, когда медсестра ставила катетр (это такая трубка, которую вставляют прямо в хуй и можно ходить в туалет-мешочек не вставая с постели). Я очень понравился медсестрам. Одна из них, ее звали Люба, похвалила меня и сказала что я очень милый, совсем не ору как остальные дураки. Медсестры удалились и я стал осматриваться. Я лежал в коридоре около операционной. Слева от меня находилась кровать с каким-то пропитым мужиком, который дергался, стонал и постоянно бубнил себе что-то под нос. Видать белка, подумал я. следующие 3 часа прошли просто волшебно: у меня в голове стоял дикий шум, зрение фокусировалось на предметах не сразу и я вспомнил технику заигрывания предметов из трансперсональной психологии. К тому же люди не ходили, а телепортировались по коридору, мое сознание пульсировало обмороком. Я разглядывал двух мух, одна из которых нагло приставала ко второй и полностью понял их инсектопсихологию. В операционной кто-то орал чтобы его развязали, кто-то пел. периодически ко мне подходили врачи, трясли меня чтобы я не засыпал и осведомлялись о самочувствии.
Глубоко ночью к нам в коридор вывезли еще одного пациента, который, увидев двух врачей, тут же осведомился: "Мужики, у вас нож есть?" "Есть,"-ответили те, но нож не дали, потому что пациентом был сифилитик с гематомой на всю голову, который пытался отвязаться от каталки. "Паша, доставай еще один Момент! Мы успеем!!"-заорал кто-то из соседней комнаты. "Яп-п-пр, блу-бля-бла, ебучий пень!"-достаточно четко ответил мужик с горячкой с соседней койки и продолжил монотонный бубнеж. Мне было смешно, я лежал привязанный к каталке и ржал. "Всем студентам надеть противогазы!"-донеслось из комнаты: "Вы что не знаете, что я нахожусь в одной палате с Путиным и Ельциным!?" Кажется у кого-то был бред с нехилым галлюцинозом. Вскоре из операционной вывезли 16-летнего паренька, которого в Склиф привезли с резаной раной живота и разодранными вкровь руками, он ничего не помнил кроме того, что пил водку с какими-то таблетками. Люба, проходящая мимо, погладила меня и попросила выздоравливать. Вскоре привезли опиушника, которого доктора сразу заставили петь песни, чтобы он не засыпал, и наркоман затянул: "На одной ноге я пришоооол свойныыы-ыыы, Привязал коняя сел я у жаныы-ы" И уснул. Тут же получил газетой по морде, сказал "А, понял!" и продолжил пение: "Но часу не прошлооо камисааар пришеее-оол..." "Ой, Клавдия, вызывай скорую, не могу больше! бл-тр-пр хлыб-пур-тур"-сказал мужик с белкой. Я весьма удивился, потому что так отчетливо ему удалось произносить фразы очень редко, одной из таких фраз была "ну, мы сели выпить с пацанаааами". Наверное мужик не врубался что уже несколько суток лежит в Склифе, а думал что все еще у себя на хате бухает с друганами. впоследствии оказалось что у него делирий на фоне гидроцефалии. Я пытался поспать, но у меня это плохо выходило потому что снизу гематомник визжал чтобы его развязали, на его голос непонятно огрызался делирик, из кабинета димедрольщик разглагольствовал про фашистов (теперь он уже не был в палате с Путиным, ему мерещилось, что его пытают в гестапо) совсем близко заунывно пел опиушник, получающий удары по щекам, да к тому же в другой комнате проснулся какой-то дед и уговаривал медсестру Аню у него отсосать. Но Аня в конце концов уговорила деда подпевать опиушнику. Я лежал и ржал, а еще меня пер баклофен. Каждые несколько секунд я терял сознание и периодически засыпал. Дышать было трудно и неохота. Незаметно наступил следующий день, врачи совершили обход. Около меня стоял главврач, а ему рассказывали как меня привезли в отделение с галлюцинозом и нервным срывом, главврач посмотрел на меня и произнес одно слово "гуляет". Я понял, что зраки у меня еще расширены и придется продолжать валяться, но зато Люба называла меня "чудесный баклофен" и я выглядел не так запущенно как остальные посетители Склифа, и это радовало. После трех дня приехали санитары и забрали меня в общую палату.
В общей палате мне досталась койка между двумя старыми дедами. Вроде бы нормальные стариканы, один даже предложил мне соку и я немного успокоился в том плане что обрел уверенность, что это токсикологическое отделение, а не психиатрическое. Но тут первый дед, который предлагал мне сок, прилег отдохнуть, но через несколько секунд громко сказал: "Пошла нахуй!" и перевернулся на другой бок. Я подумал, что это старческое, и не придал значение. Но когда через полчаса дед изрек: "Да отъебись от меня, я вот лежу ведь никому не мешаю. И ты не мешай!" мне стало смешно. Деду на почве алкоголизма мерещилась его назойливая жена. Ну да ладно, хоть второй дед вроде бы нормальный. Вон какой веселый, и ничего, что нашатыря обпился. Второй дед повернулся ко мне и между нами завязался диалог:
- Сынок, а мы где?
- В больнице.
- А где больница то находится, какое метро?
- Не знаю я.
- А тебя сюда как привезли?
- Да на скорой.
- Аааа, на машине, значит. А меня они сюда на самолете везли... Не знаю зачем им самолет понадобился, но я сюда на самолете летел.
Вот так я и жил еще три дня среди наркоманов и алкашей. Кормили плохо, посетителей вообще не пускали, на дверях охрана, и только менты иногда приходили, чтобы оклемавшихся опиушников принимать. Я починил одной медсестре ее плеер, главврачу рассказал как грибы едят, а то он бедолага думал что из них вытяжку LSD делают.
А когда меня из Склифы выпустили позвал меня к себе товарищ участковый. Ну я все телефоны стер, речь раскаяния подготовил, отмазки и т.д. Пришел к нему, а он сразу бумагу взял и писать давай с моих слов: Приехал в Москву и купил в аптеке баклофен, съел 9 таблеток с целью наркотического опьянения... "Стоп!"- говорит участковый: "Ты ж ведь понимаешь как я дело хочу повернуть... Может ты эти таблетки с какой другой целью принимал, ну болело например, что-нибудь. Так мы быстренько это дело и закроем!" Кароче написали мы будто бы я, утомившись в атлетическом зале решил снять мышечное напряжение, да и скушал баклофен в больших количествах. Кушал не в нашем районе ("Главное, что в Москве, а там не мой участок.") и один ("Ну друга мы писать не будем, а то и его придется сюда вызывать.") и самое главное: цели суицида не преследовал, а потому прошу меня и моих родственников больше по этому поводу не беспокоить. Свободен.
(с) ЦКП General
Это случилось 9 октября 2004 года. Я (то бишь из КЛЭО) и один комрад по имени Порка (с lsdinfo.by.ru) собрались встретиться в Москве и чего-нибудь скушать, а заодно потом и съездить за грибами в одно место в ближайшем подмосковье, которое нам обещал показать Рамштэйн (легендарный группенфюрер и синяк), вышедший из запоя после вскрытия своей очередной (четвертой) кодировки. По дороге к нам должен был примкнуть достославный таренщик и торчила Ку$т (тоже из клуба любителей ЭО), но прождав его в метро 15 минут, мы решили что он не придет и отправились по драгам вдвоем с Поркой. Как известно в Москве очень много всеразличных аптек, но очень мало таких, где продают препараты без рецепта. Обойдя около 10 драгов всего тимирязевкого района мы так и не нашли того, что нам было нужно. А нужен нам с Поркой был нейро-релаксант Баклофен. Мы было совсем уж отчаялись и хотели сожрать имевшийся в наличии у Порки циклодол, но тут на связь вышел Куст и мы, подобрав его на остановке, решили попробовать последнюю возможную мазу в аптеке на Петровско-Разумовской. Аптека та была большая, серьезная и государственная. Пошел я один и купил за 150 рублей баночку с пятьюдесятью крохотными таблеточками, на одной стороне которых была нарисована буква "B", а на другой цифра "25". Порка был очень доволен и я с ним сразу сожрали по 6 колес, затем он еще чуть подумал и захавал одно колесо дополнительно. Запив все это дело апельсиновым соком мы направились на платформу, чтобы встретиться с Рамштэйном и уехать из Москвы за грибами.
Вскоре мы подобрали Рамштэйна, но на станции Лобня нас высадили подлые контролерши. Пришлось подождать следующего поезда, а заодно и прикупить воды с сухарями. в электричке мы встретили какого-то волосатого чела, который просек, что мы едем за галлюциногенными грибами (вероятно, потому что Порка об этом декларировал чуть ли не на весь вагон) и завязал с нами разговор, он тоже оказался из психонавтов. Чувак сказал нам, что под Москвой грибы не сильные и их мало, но когда, на подъезде у платформе Некрасовская, Рамштэйн изрек "Обратите внимание направо - паломники!" и нашему взору из окна открылось огромное поле, на горизонте которого виднелись дачи, а по полю на карачках ползала отечественная молодежь, все мы радостно гоготали. Попрощавшись с чуваком мы сошли на платформу и пошли в это поле. Зрелище это, надо сказать, завораживающее, потому что поле действительно огромно и растет на нем непаханая осока, а в осоке растут те самые грибы. Какая-то бабулька поинтересовалась у нас: "А что вы там ищете-то?", на что ей зло ответила проходящая мимо тетка: "Поганки они собирают!" Погода была солнечная но не очень теплая и мы, добравшись до окраины полей, вчетвером плюхнулись на коленки и стали искать в траве поганки. Долго рыскать не пришлось, первые грибки отыскал Рамштэйн, а потом начали находить и Куст с Поркой, хотя очень-очень маленькие. Как объяснил группенфюрер, это было вызвано тем, что к ним в Катуар каждый день приезжает куча "паломников" и собирает всё подчистую. А тем временем баклофен начал действовать: появилась странная слабость в мышцах и довольно сильное головокружение, все казалось просто замечательным. На поле кроме нас постоянно находилось еще около 30 человек (люди то приходили, то уходили), пообщавшись с которыми мы поняли, что много грибов тут уже не найти: все давно съели, и приезжать нужно после дождичка с утра.
Затем часа в два дня уехал на репетицию Куст, а я с Рамштэйном и Поркой продолжили культивирование. Изрядно проголодавшись, мы схавали, запасенные мною два бутерброда с котлетами и сухарями, а потом, немного подумав я и Порка приняли еще по три таблетки баклофена. Итого у меня в чреве бултыхалось уже 225мг. этого чудесного препарата. головокружение заметно усилилось, я ощущал себя тряпкой на ветру. Баклофен начинает по-настоящему действовать примерно через 3.5 часа и нас накрыла первая волна. Если обернуться пару раз вокруг своей оси и резко остановиться, то мир продолжает еще длительное время кружиться в карусели. Порку волокло как поросенка: он падал смеялся и говорил глупости, в конце концов он упал и уснул. Решив его не беспокоить мы продолжали рыться в траве, а проходящие мимо люди подходили к Порке, щупали его пульс и удалялись, что вызывало у нас приступы здорового смеха невдалеке. Настало часа четыре и мы решили убираться домой, к тому же на поля приехали знакомые Рамштэйна с которыми он и собирался уходить нажраться. Грибов мы набрали мало, вернее, набрали то мы их много, но они были настолько крохотными, что этого едва ли бы хватило и на половину дозы. Мы разбудили Порку - тот уже ничего не соображал: стеклянные глаза, походка по синусоиде, неадекватный смех и тошнота, заставляли прохожих боязливо на нас поглядывать. Дело в том что у Порки вес поменьше моего и поэтому накрыло его быстрее да и дозняк баклофена был на 25мг. поболее. Около платформы я простился с Рамштэйном, в то время как Порка извиваясь стоял напротив какого-то молодого человека, указывал на него пальцем и хихикал, в ответ на что молодой человек пытался его игнорировать и отвернуться. Приехала наша электричка и мы сели в нее, вернее я сел, а Порка вбежал, чуть не растянулся в тамбуре и начал ходить с отрешенным видов из одного конца вагона в другой. Когда мне это, наконец, надоело, я его поймал и усадил на сиденье напротив. Со мной происходило тоже что-то очень странное: я ничерта не соображал, не понимал где я и что делаю, а еще периодически я как бы засыпал и просыпался только через несколько секунд. Вскоре я уснул совсем.
Пробудился я от того что какая-то женщина сказала мне: "Да вы что совсем обалдели!?" - и я понял что нахожусь в полувисячем положении с лавки, а мой портфель рухнул на пол. Напротив спал Порка. Оглядевшись я понял, что сейчас будет моя остановка и мне пора выходить, я решил разбудить Порку, чтобы объяснить когда будет метро. Порка проснулся посмотрел на меня отсутствующим взглядом, и затем я вышел из электрички. Это было большой ошибкой, я вполне понимал, что в таком состоянии ему будет трудно доехать до дома, но я уже сам ничего не понимал, я просто решил позвонить Порке через 10 минут, напомнить, что ему надо выходить. Я решил ехать к родителям, но это было непросто сначала я пошел в противоположную сторону, но затем, круто развернувшись, устремился в верном направлении. Попытался позвонить Butcher'у и он сразу заподозрил во мне что-то неладное, я сказал что меня "хуячит как свинью" и пообещал зайти к нему через пару часов. На меня смотрели люди на автобусной остановке, смотрели и все пассажиры в самом автобусе, в которой я попал с трудом, так как долго стоял, всматривался и соображал - мой ли это маршрут. Я достал телефон, чтобы позвонить Порке, но не смог этого сделать, потому что забыл как пользоваться мобильной связью. У меня началось предобморочное состояние: в глазах темнело и я приходил в себя только секунд через десять, мозг и зрение просто отключались, казалось будто бы я не еду, а телепортируюсь с места на место вместе с автобусом. Мне это нравилось.
Придя домой я спотыкаясь прошел в ванную, умылся, присел на диван и тут же уснул. Родители разбудили меня, но я ответил что просто сильно утсал и пойду спать в свою спальню. Я отрубился.
Не знаю сколько времени прошло, но очнулся я от того, что меня тряс, склонившийся надо мной, отец. Оказывается во сне я стонал. Я сказал, что больше не буду и снова отрубился. Через минуту меня снова разбудили перепуганные родители, они говорили что я перестал дышать, весь покраснел. С меня действительно градом валил пот. Ответить я ничего не мог, потому что ничего не соображал. Отец пытался выяснить что со мной произошло, но я отнекивался и отмалчивался. Минут через десять меня начало рвать. Родители вызвали скорую и когда приехал врач я понял, что скрывать что-либо бессмысленно и рассказал ему про баклофен. Врач не ожидал такого поворота событий, позвонил в справочную службу с вопросом "что за препарат баклофен?", а затем заставил меня выпить 2 литра воды и еще разок как следует проблеваться. "В Склиф!"- сказал врач. Ну в Склиф, так в Склиф. Тем временем мои предки прошмонали мой портфель и догадайтесь что нашли? Правильно, банку с грибами. От меня они такого не ожидали. Собирая меня родители пытались узнать телефоны и имена тех, с кем я глотал баклофен, но я не говорил. Да я и не смог бы сказать потому что не помнил с кем я был, а уж тем более как их зовут. В конце концов они дали мне мой сотовый и я, беспокоясь, что с человеком-с-которым-мы-ели-баклофен может быть тоже плохо, с грехом пополам вспомнил первый попавшийся номер и сдал им... Куста. Хотя Куст баклофен не ел. Он даже грибы плохо собирал и ваще рано уехал. Ну сдал, так сдал.
На карете скорой помощи меня повезли в научно-исследовательский институт имени Склифасовского. Я не понимал куда еду и только изредка, когда меня тряс отец, выходил из обморока и догадывался где нахожусь. (В это же время на другом конце Москвы в одну из реанимаций привезли и Порку, похожего на червя, но это уже его история, пусть он и рассказывает...)
В приемной больницы меня уложили на кушетку-каталку и оставили тупить, а отец что-то объяснял докторам. Я сел. "О!"- удивленно сказал я, когда передо мной казалось бы из ниоткуда возник доктор в зеленом халате и начал задавать вопросы: как зовут? сколько лет? какое сегодня число? Над последним вопросом я всерьез задумался, потому как забыл не только число но и месяц. Доктор еще какое-то время смотрел на мои тщетные мозговые усилия, поправил свои очки и сложил руки на животе, а затем просто исчез. "О!"- сказал я во второй раз. Наконец пришел медбрат, я полностью разделся и меня повезли на инвалидном кресле в реанимацию токсикологии. Мне стало смешно от такого зрелища: я абсолютно голый еду в кресле по-царски положив руки на подлокотник. В реанимации мне навстречу выскочили молоденькие медсестрички, уложили меня на кровать-каталку и крепко привязали к ней руки и ноги. В вене сразу оказалась капельница. Но больше всего мне понравилось, когда медсестра ставила катетр (это такая трубка, которую вставляют прямо в хуй и можно ходить в туалет-мешочек не вставая с постели). Я очень понравился медсестрам. Одна из них, ее звали Люба, похвалила меня и сказала что я очень милый, совсем не ору как остальные дураки. Медсестры удалились и я стал осматриваться. Я лежал в коридоре около операционной. Слева от меня находилась кровать с каким-то пропитым мужиком, который дергался, стонал и постоянно бубнил себе что-то под нос. Видать белка, подумал я. следующие 3 часа прошли просто волшебно: у меня в голове стоял дикий шум, зрение фокусировалось на предметах не сразу и я вспомнил технику заигрывания предметов из трансперсональной психологии. К тому же люди не ходили, а телепортировались по коридору, мое сознание пульсировало обмороком. Я разглядывал двух мух, одна из которых нагло приставала ко второй и полностью понял их инсектопсихологию. В операционной кто-то орал чтобы его развязали, кто-то пел. периодически ко мне подходили врачи, трясли меня чтобы я не засыпал и осведомлялись о самочувствии.
Глубоко ночью к нам в коридор вывезли еще одного пациента, который, увидев двух врачей, тут же осведомился: "Мужики, у вас нож есть?" "Есть,"-ответили те, но нож не дали, потому что пациентом был сифилитик с гематомой на всю голову, который пытался отвязаться от каталки. "Паша, доставай еще один Момент! Мы успеем!!"-заорал кто-то из соседней комнаты. "Яп-п-пр, блу-бля-бла, ебучий пень!"-достаточно четко ответил мужик с горячкой с соседней койки и продолжил монотонный бубнеж. Мне было смешно, я лежал привязанный к каталке и ржал. "Всем студентам надеть противогазы!"-донеслось из комнаты: "Вы что не знаете, что я нахожусь в одной палате с Путиным и Ельциным!?" Кажется у кого-то был бред с нехилым галлюцинозом. Вскоре из операционной вывезли 16-летнего паренька, которого в Склиф привезли с резаной раной живота и разодранными вкровь руками, он ничего не помнил кроме того, что пил водку с какими-то таблетками. Люба, проходящая мимо, погладила меня и попросила выздоравливать. Вскоре привезли опиушника, которого доктора сразу заставили петь песни, чтобы он не засыпал, и наркоман затянул: "На одной ноге я пришоооол свойныыы-ыыы, Привязал коняя сел я у жаныы-ы" И уснул. Тут же получил газетой по морде, сказал "А, понял!" и продолжил пение: "Но часу не прошлооо камисааар пришеее-оол..." "Ой, Клавдия, вызывай скорую, не могу больше! бл-тр-пр хлыб-пур-тур"-сказал мужик с белкой. Я весьма удивился, потому что так отчетливо ему удалось произносить фразы очень редко, одной из таких фраз была "ну, мы сели выпить с пацанаааами". Наверное мужик не врубался что уже несколько суток лежит в Склифе, а думал что все еще у себя на хате бухает с друганами. впоследствии оказалось что у него делирий на фоне гидроцефалии. Я пытался поспать, но у меня это плохо выходило потому что снизу гематомник визжал чтобы его развязали, на его голос непонятно огрызался делирик, из кабинета димедрольщик разглагольствовал про фашистов (теперь он уже не был в палате с Путиным, ему мерещилось, что его пытают в гестапо) совсем близко заунывно пел опиушник, получающий удары по щекам, да к тому же в другой комнате проснулся какой-то дед и уговаривал медсестру Аню у него отсосать. Но Аня в конце концов уговорила деда подпевать опиушнику. Я лежал и ржал, а еще меня пер баклофен. Каждые несколько секунд я терял сознание и периодически засыпал. Дышать было трудно и неохота. Незаметно наступил следующий день, врачи совершили обход. Около меня стоял главврач, а ему рассказывали как меня привезли в отделение с галлюцинозом и нервным срывом, главврач посмотрел на меня и произнес одно слово "гуляет". Я понял, что зраки у меня еще расширены и придется продолжать валяться, но зато Люба называла меня "чудесный баклофен" и я выглядел не так запущенно как остальные посетители Склифа, и это радовало. После трех дня приехали санитары и забрали меня в общую палату.
В общей палате мне досталась койка между двумя старыми дедами. Вроде бы нормальные стариканы, один даже предложил мне соку и я немного успокоился в том плане что обрел уверенность, что это токсикологическое отделение, а не психиатрическое. Но тут первый дед, который предлагал мне сок, прилег отдохнуть, но через несколько секунд громко сказал: "Пошла нахуй!" и перевернулся на другой бок. Я подумал, что это старческое, и не придал значение. Но когда через полчаса дед изрек: "Да отъебись от меня, я вот лежу ведь никому не мешаю. И ты не мешай!" мне стало смешно. Деду на почве алкоголизма мерещилась его назойливая жена. Ну да ладно, хоть второй дед вроде бы нормальный. Вон какой веселый, и ничего, что нашатыря обпился. Второй дед повернулся ко мне и между нами завязался диалог:
- Сынок, а мы где?
- В больнице.
- А где больница то находится, какое метро?
- Не знаю я.
- А тебя сюда как привезли?
- Да на скорой.
- Аааа, на машине, значит. А меня они сюда на самолете везли... Не знаю зачем им самолет понадобился, но я сюда на самолете летел.
Вот так я и жил еще три дня среди наркоманов и алкашей. Кормили плохо, посетителей вообще не пускали, на дверях охрана, и только менты иногда приходили, чтобы оклемавшихся опиушников принимать. Я починил одной медсестре ее плеер, главврачу рассказал как грибы едят, а то он бедолага думал что из них вытяжку LSD делают.
А когда меня из Склифы выпустили позвал меня к себе товарищ участковый. Ну я все телефоны стер, речь раскаяния подготовил, отмазки и т.д. Пришел к нему, а он сразу бумагу взял и писать давай с моих слов: Приехал в Москву и купил в аптеке баклофен, съел 9 таблеток с целью наркотического опьянения... "Стоп!"- говорит участковый: "Ты ж ведь понимаешь как я дело хочу повернуть... Может ты эти таблетки с какой другой целью принимал, ну болело например, что-нибудь. Так мы быстренько это дело и закроем!" Кароче написали мы будто бы я, утомившись в атлетическом зале решил снять мышечное напряжение, да и скушал баклофен в больших количествах. Кушал не в нашем районе ("Главное, что в Москве, а там не мой участок.") и один ("Ну друга мы писать не будем, а то и его придется сюда вызывать.") и самое главное: цели суицида не преследовал, а потому прошу меня и моих родственников больше по этому поводу не беспокоить. Свободен.
(с) ЦКП General
